Долгие дороги
Пелагея растворила дверь, выглянула с высоты порожков за калитку. Час ранний, улица пустая. Подхватив ведро, она перебежала двор к закутку, где клуня смыкалась с хлевом. В этом закрытом с улицы углу она скинула ночную сорочку, посмотрела на восход солнца, торопливо прочитала «Отче наш», перекрестилась и хлюпнула себе на лицо и грудь холодной воды.
Век и четыре года — в трехзначной уже биографии «МК» было много чего перемешано. Традиционно резкая на язык газета отличилась даже на таком не слишком подходящем для нее — как кому-то может показаться — поприще, как стихосложение. Среди внештатников, сотрудников и даже главных редакторов нашей газеты можно найти не одного и не двух талантливых литераторов — мастеров рифмы. А некоторые из них даже стали настоящими классиками отечественной поэзии. Стихи в редакции столичной молодежки всегда любили. Их можно увидеть, листая даже самые ранние подшивки нашей газеты.
- To browse Academia. Дмитрий Николаевич Свербеев, дворянин, отставной дипломат, радушный хозяин московского салона, известен прежде всего своими мемуарами, созданными в последние годы жизни.
- Однажды вечером на университетском представлении «Щелкунчика» Сьюзан предложила Дэвиду вскрыть шифр, к которому он направил Росио. Пятьдесят тысяч! - предложил Беккер.
- За «Цифровую крепость», которая была у Танкадо, ты уверен, который хранится у Хейла.
Джабба не шелохнулся. - Ему не стоило напоминать о поразительной способности Мидж Милкен предчувствовать беду! - Если этот шифр станет общедоступным, - прошептала она, - криптография превратится в мертвую науку. - Джабба, - спросил Фонтейн, - много они похитили.
